В Русском драматическом театре Удмуртии Владимир Золотарь начал репетиции спектакля «Снегурочка» по пьесе Александра Островского. Премьерный показ назначен на 11 июня и будет венчать театральный сезон. Для чего известный петербургский режиссёр взялся за сказочную историю?

Три важных глагола

Достойное в количестве и качестве поставленных резонансных спектаклей режиссёрское портфолио Владимира Золотаря могло заранее просигналить театралам о том, что в его обращении к пьесе-сказке Островского будут отсутствовать прямолинейные мотивы – те самые, когда прочёл текст, захотел поставить и поставил.

Знание об этом вызывало подозрительную уверенность, что в мотивациях постановщика к «Снегурочке» обязательно можно нащупать двойное дно.

– Это «двойное дно» в данной ситуации оказалось очень простым. Как это часто бывает, постановка «Снегурочки» стала предложением от театра, – с громким смехом Владимир Золотарь сразу парировал все умозрительные подозрения. – Другое дело, что эта пьеса Островского мне интересна. Во-первых, для меня она во многом загадочна, а во-вторых, в сложные времена порой хочется уйти в какие-то иные миры. Так было всегда. Прекрасно помню о том, как в суровые 90-е зритель – подчеркну, даже театральный зритель, – приходя в театр, иной раз высказывал упрёки: «Ребята! Ну, наша жизнь и без того тяжела, а вы ещё и тут дополнительно грузите нас?» И мне никогда не нравилась подобная позиция, потому что мне кажется, что театр должен бередить и беспокоить человеческие умы, чувства и души. Иногда в какой-то степени шокировать, – Владимир Александрович перечислил важные для него три театральных глагола. – Опять же я чётко осознаю, что в тяжёлые психологические моменты эпохи людям иногда нужна сказка. Пусть даже совершенно трагическая, какой вышла у Островского его «Снегурочка».

Корневой фольклор

– Очень интересно, что нынешний год у меня начинается с постановок нескольких сказок. Мы привыкли, что сказка относится к детскому жанру. Но в моём ряду детских сказок набирается только половина, и «Снегурочка» – совершенно взрослая сказка, – эта режиссёрская ремарка подняла на поверхность знаменитую запись необыкновенного и чудесного Евгения Шварца.

– «Пишу сказки. Правдоподобием не связан, а правды больше», – известинский корреспондент процитировал лаконичную, но исключительно меткую и универсальную фразу, записанную драматургом в его дневниках «Живу беспокойно».

Причём в регулярных разговорах с создателями спектаклей на сцене Русской драмы в Ижевске эта цитата за короткий период прозвучала далеко не впервые.
– Понимаете, в чём тут штука, «Снегурочка», правда, очень странная пьеса. Она же и у Островского стоит особняком. Не только по языку. По всему! – акцентировал внимание Владимир Золотарь. – Странно рождённая ровно полтора века назад (подробности истории создания этой музыкально-драматической феерии с балетом, оперой, драмой на музыку нашего выдающегося земляка Чайковского можно обнаружить в любой энциклопедии – бумажной и сетевой. – Прим. авт.), когда драматург впервые в жизни обратился к этой необычной прикладной истории с очень придуманной сценической формой. По большому счёту, не очень удобной для драматического театра. Однако, если посмотреть с другой стороны, в этой пьесе есть очень мощная история, которая, повторюсь, сейчас мне крайне интересна. Мне хочется поработать, условно говоря, с мифом, который Александр Николаевич Островский написал на основе глубоко фольклорных русских сказок из сборника Александра Николаевича Афанасьева. Этот корневой фольклор мне очень интересен в качестве материала для мифотворчества, потому что в наше время я не вижу смысла кидаться в какую-то бытовую историческую драматургию и одевать артистов в костюмы и реалии ушедших веков. Как правило, я ищу какое-то театральное преломление истории от переноса в современность. Потому что всё-таки современный театр занимается не бытовыми историческими подробностями. И затягивать в них зрителя, рассказывая про некую жизнь, которую мы знаем хуже, чем нашу с вами, наверное, неправильно. Всё-таки театр, на мой взгляд, рассказывает про нашу с вами жизнь.

Сочинение реальности

В этом откровении режиссёр признаётся, что для своей «Снегурочки» он пересочиняет миф. Причём не скрывая готовности подвести это «пересочинение» под особенности мировосприятия современников, когда мировоззрение в социуме во многом сформировано на платформе массовой культуры.

– Возьмите сегодняшний кинематограф, в котором, по сути, на самые разные лады постоянно разыгрываются бесконечные сценарии жизни людей в постапокалиптических мирах, – усмехается театральный постановщик. – В этих боевиках есть некая придуманная реальность со своими мифологией, иерархией и кланами. Есть мироздание, сформированное во всём – в этике, религии, эстетике. И такого рода ход в сочинении современного мифа и некоей условной реальности мне кажется привлекательным. Тем более что в «Снегурочке», помимо всего прочего, можно найти много абсолютно современных мифологем. Некое искусственное, не очеловеченное ещё существо, жаждущее очеловечивания.

– «История, которую сочинил Островский, не бесспорная, но ужасно заразительная. Она о том, что быть человеком – равно любить. Даже если ты знаешь, что любовь тебя убьёт», – на этот раз журналист привёл слова уже не Евгения Шварца, а самого Владимира Золотаря.
– Да! История Островского о том, что человек – это равняется любовь. Даже если любовь, по сути, фатальна и убивает тебя. Сказочная Снегурочка – ещё не человек, а как бы человек. Но ей посчастливилось испытать подлинные человеческие чувства и состояния. Испытать миг подлинной человеческой жизни, и после этого она сгорает на солнце.

Персонажи жертвенной любви

– Ради этого мига и жила сказочная девушка, вылепленная Дедом Морозом и Весной-Красной из снега! «Быть человеком – равно любить». А если это недочеловек? Что тогда – тоже любить?

– И недочеловек тоже имеет право на любовь! В мифологии Островского есть бесконечное количество всех этих любовей, как я их называю. Но все они пока как форма недолюбви. И Снегурочка сама идёт через эти шаги недолюбви – желание обладать, желание принадлежать, желание того, чтобы пел только мне, и т. д. Но все эти желания ещё не равны любви. По большому счёту, это даже не влюблённость. Мне очень понравилось, как знаменитый английский режиссёр Питер Брук, ставя «Сон в летнюю ночь», вопреки общему мнению, говорил о том, что эта шекспировская пьеса совсем не о любви. «Что это за любовь, когда можно закапать в глаза какое-то зелье, и вдруг без памяти полюбить абсолютно другого человека? А потом с помощью зелья отрезветь и снова поменять предметы любви?» У Островского в «Снегурочке» тоже есть бесконечное количество любовных коллизий. Тем не менее в женских персонажах в пьесах этого драматурга – и не только в «Снегурочке» – всегда присутствует история о жертвенности любви. Когда во имя любви ты можешь пожертвовать собственным именем, собственным счастьем и даже своей жизнью… И в этой очень красивой, яростной и одновременно романтической мифологической истории, жаждая очеловечивания и очеловечиваясь, Снегурочка – традиционный женский персонаж Островского, поставленный в совершенно нетрадиционные для русского драматурга фантастические обстоятельства, становится жертвой языческого и недочеловеческого мира.

В июне у ижевских театралов появится возможность в этом убедиться…

Текст Александра Поскребышева
Известия Удмуртской Республики 06 мая 2024