Говорят, что легкую походку телеведущего и актера Русского драматического театра Михаила Солодянкина знает пол-Ижевска. Тем удивительнее, что про самого Солодянкина не известно почти ничего: интервью он дает нечасто, да и те с приставкой «блиц». Мы решили это исправить и встретились с заслуженным артистом Удмуртской Республики в его гримерной после репетиции

«ДК»: Михаил, в детстве каждый хотел кем-то стать: космонавтом, учителем, врачом или водителем. Кем хотели быть вы?

М.С.: Уже и не помню, но точно не актером. Долгое время родители были уверены, что из меня ничего путного не выйдет. Учился шаляй-валяй. До пятого класса был отличником, до седьмого ходил в «хорошистах», а потом «забил» на учебу.

«ДК»: Неужели в родной школе не висит ваш портрет?

М.С.: Да какой там портрет! 22-й школы в родном Сарапуле уже нет на карте. По причине того, что школу расформировали, после 9-го класса до-учивался в «вечерке». Потом передо мной встал вопрос, озвученный Маяковским: «Кем быть?». Мой отец был электриком, думал, пойду по его стопам. Не получилось. Поступил в техникум, но ходил на учебу по большим праздникам. Очень любил «болеть». Когда пришел в техникум через два года, меня спросили: «Вы помните, что вы учитесь?» – «Да, помню». А у меня в журнале одни «Н», так что, до свидания. Потом была попытка выучиться на телерадиомеханика в ПТУ. Тоже тщетная. Успеваемость была отличная, но через полтора года меня отчислили «за аморальное поведение», так было написано в приказе.

«ДК»: В чем же оно заключалось?

М.С.: Был очень неравнодушен к прекрасному полу. Мне бы грызть гранит науки, а я каждый вечер бегал к девчонкам в общежитие. Сначала вынесли выговор с предупреждением, но я пропустил его мимо ушей. Во второй раз предупреждать не стали, так что моя карьера телерадиомеханика закончилась, так и не начавшись. Зато мне довелось поработать на Сарапульском кирпичном заводе съемщиком-укладчиком 4-го разряда.

«ДК»: Богатое начало биографии. Как же вы оказались в театре?

М.С.: Мама «сосватала». Пойдем, говорит, Миша, в русский народный театр. Я поначалу противился: что такое народный театр? Простое увлечение, за которое к тому же не платят. Сдался только после того как мама сказала, что там девочки есть симпатичные. Ладно, думаю, была не была. Пришел. Симпатичных девушек не увидел: либо все в тот день остались дома, либо мама меня попросту обманула. Но я остался. Русский народный театр возглавлял Виктор Иванович Сажин, царство ему небесное. Мы как-то сразу поладили. Я стал играть в спектаклях – и чем дальше, тем больше мне нравилось. Наконец-то почувствовал себя нужным. Зрители приходили, аплодировали – значит, все было не зря.

А в 1999-м, когда мне исполнилось 20, решил попробовать силы в Сарапульском муниципальном театре. Мне сразу же дали роль Финиста в сказке «Финист – Ясный сокол». Мало того, что я продолжил заниматься делом, от которого начал получать удовольствие, так еще и платить стали. Первая моя зарплата составляла 232 рубля – не бог весть какие деньги, но жить было можно. Вскоре меня отправили поступать в Екатеринбургский государственный театральный институт, на заочное отделение. Читал на вступительных экзаменах басню с таким вдохновением, что комиссия поверила – и я поступил. Сессии были два раза в год, по месяцу, так что я успешно совмещал учебу с работой в Сарапульском театре. А потом я женился и вместе с молодой супругой перебрался в Златоуст: хотелось на мир посмотреть, себя показать. 

График был сумасшедший. Постоянные разъезды: фестивали, гастроли. Еще и халтурить успевали. Мы – трое молодых артистов – сделали сказочку «На лесной опушке», где действующими лицами были волк, лиса и заяц. Сами все придумали, срежиссировали и ходили по детским садам с представлениями. Свободного времени не было вообще. Среднестатистический день проходил так: в 8 утра подъем, с 9 до 10 – сказка в детском саду, с 11 до 14 – репетиция в театре, час на обед, потом сказка в другом детском саду, в шесть вечера репетиция или спектакль примерно до 9 вечера. Потом «окно» до 23.00 – и начиналась рабочая ночь в ночном клубе. Домой возвращался в пять утра, на сон оставалось целых три часа. И так больше года. Что такое пахать, когда с тебя сходит семь потов, мне прекрасно известно.

«ДК»: И чем вы занимались в ночном клубе? Оттачивали танцевальную пластику?

М.С.: Нет, я был ведущим. Объявлял номера, проводил конкурсы, шутил, рассказывал анекдоты. Правда, потом пришлось переквалифицироваться. В один прекрасный вечер подошел ко мне один из постоянных клиентов и предложил станцевать стриптиз для его девушки. А деньги-то нужны. Ладно, думаю, попробую. Понятно, что классическая хореография – это не мое. Но я же все-таки актер! Взял публику другим. Вышел, немного «покривлялся», потом долго снимал часы с запястья, особо нетерпеливые даже предлагали помочь… В этой сфере работать было интересно. Это была именно работа, а не просто возможность заткнуть дыру в семейном бюджете. Когда в 2003 году я переехал из Златоуста в Ижевск и стал играть в театре им. Короленко, то подрабатывал по ночам в «Мышеловке». Мы работали в тандеме с супругой: она писала потрясающие сценарии номеров, а я, в свою очередь, играл главные роли.

«ДК»: Ходили слухи, что вам в свое время предлагали в «Мышеловке» должность арт-директора.

М.С.: Это не слухи. Предложение было.

«ДК»: Почему же не согласились?

М.С.: В этом случае я должен был целиком и полностью окунуться в ту среду, пришлось бы бросить театр, а на такую жертву я пойти не мог. И, как показало время, сделал правильный выбор.

«ДК»: Вы уже десять лет работаете на телевидении…

М.С.: Как, уже десять? Да, действительно. Время летит. Кстати, я мог не новости читать, а вести прогноз погоды. На ТВС был объявлен конкурс. Я тоже решил попробовать, а вдруг? Пришел на кастинг. Народу – человек сто, причем мужчин всего трое, считая меня. Остальные – красивые девушки. Куда я, думаю, попал, зачем пришел? Но потом раздался звонок: «Миша, мы вас ждем». И мы начали пробовать разные образы. Записывались где-то неделю, выбирали различные варианты. Сначала я был в образе большого убаюкивающего кота, потом примерил на себя роль родственника, который делится важной информацией (а прогноз погоды – это очень важно) со своими домочадцами. Было очень интересно, но в результате не срослось.

А вскоре ГТРК объявила конкурс на ведущего блока культуры: «федералы» выделяли под это 10 минут эфира. Обратились в театр – там предложили мою кандидатуру. Сделали пробы, опять звонок: приходите. Но вместо культуры мне предложили вести новости – я согласился. Когда, спрашиваю, начнем? «Давайте завтра и начнем. Приходите, мы запишемся и потом дадим в эфир в записи, чтобы не рисковать». Хорошо, думаю, завтра так завтра. Приду, запишусь – не с первого дубля, так со второго… На следующий день в назначенный час новости не готовы, и до меня начинает доходить, что я окажусь в прямом эфире. За десять минут до эфира влетаю в студию. Вся жизнь пролетела перед глазами, я чуть не поседел. Это сейчас мне смешно, а тогда было не до смеха. Страшно на самом-то деле. Ты понимаешь, что у тебя нет права на ошибку. Выручил актерский опыт, благодаря ему я и «выплыл». Но мандраж был – я специально сохранил на память запись, дома лежит как реликвия. Если присмотреться, видно, как меня потряхивает.

«ДК»: Когда читаешь новую пьесу, можно предвидеть успех?

М.С.: Впечатление может быть обманчиво. Взять, к примеру, комедии. Это очень специфический жанр. Читаешь в первый раз, хватаешься за живот от смеха. А потом думаешь: да не смешно! Как с этим работать? Как играть, совершенно непонятно, но потом втягиваешься – и спектакль собирает полный зал.

У нас есть много хороших вещей для думающего зрителя. «Маленькие трагедии» номинированы на «Маску», но при этом главного режиссера нашего драмтеатра Петра Шерешевского обвинили во всех грехах, чуть ли не в подрыве русской культуры. Не все зрители приняли этот спектакль. Многие шли «на Высоцкого», а увидели совсем другое: пушкинские персонажи стали нашими современниками. Очень сдержанной была реакция на спектакль «Человек-подушка», который принес мне приз в номинации «Лучшая мужская роль» на международном фестивале Мартина МакДонаха. К сожалению, после смерти Саши Барова спектакль пришлось «законсервировать».

«ДК»: Не могу не спросить: как вам работается с Шерешевским?

М.С.: Очень интересно. Я ему полностью доверяю, как лечащему врачу, и делаю то, что он считает нужным мне прописать. Слава богу, в последние три года я востребован практически в каждом спектакле. Каждая роль по-своему хороша, ты ее примеряешь на себя и впоследствии любишь.

«ДК»: Даже если это роль из разряда «кушать подано»?

М.С.: И из массовки можно сделать конфету. Помню, в «Игроках» меня, совсем зеленого, поставили на роль слуги. Но просто так отстоять для галочки ты не можешь, ищешь нюансы какие-то. Я ухитрялся «отстоять» так, что мне потом зрители дарили цветы.

Когда я только приехал в Златоуст, в местном театре «Омнибус» ставили «Чайку». Я очень хотел сыграть Треплева. Но работа над спектаклем велась к тому моменту уже на протяжении семи месяцев. Роль была занята. Режиссер мне так и сказал: «Знаю, что ты сыграешь Треплева, даже, наверное, лучше, но куда девать семь месяцев работы? Давай ты будешь Яковом». А у Якова три реплики. Согласился. Потом на фестивале в Ялте коллега из Москвы говорила мне: «Михаил, вы так прекрасны и органичны в этой роли!». Это был лучший комплимент.

«ДК»: Несколько раз вам доводилось играть женские роли.

М.С.: Ничего странного в этом нет. Актеры – это такие универсальные существа, которые могут сыграть сегодня женщину, а завтра – злодея-рецидивиста. А вообще, это веселая штука – на время «менять» пол.

«ДК»: На каблуках долго учились ходить?

М.С.: Нет, каблуки – это относительно просто. Сложнее было с голосом. Я срывал связки, из-за этого даже приходилось переносить спектакль «Примадонны». Сутки потом молчал, даже шепотом разговаривать было нельзя. А перед тем как научиться ходить на каблуках, нужно было еще туфли подходящие найти. Саше Барову, с которым я играл, обувь нашли быстро, у него небольшой размер ноги. А вот со мной было сложнее, у меня 45-й размер, где такие взять? Сделали спецзаказ – босоножки шли месяц. Выглядели очень смешно: ласты на каблуках.
По сей день играю Фрекен Бок в «Малыше и Карлсоне». Красные тапочки с пампушками из этого спектакля стоят в гримерке, иногда их надеваю просто так, очень забавно.

«ДК»: Вас часто узнают на улице, в общественных местах?

М.С.: Да. Едешь в общественном транспорте – и спиной чувствуешь, что на тебя смотрят несколько десятков любопытных глаз. С моим ростом еще и не спрячешься никуда. Но я не скажу, что мне это не нравится, просто порой не знаешь, как себя вести.

В основном узнают благодаря работе на телевидении – что в Ижевске, что в Сарапуле. Заходишь в магазин, а продавщица подозрительно так улыбается: «А я вас знаю, часто в телевизоре вижу!». Выручает чувство юмора: нет, отвечаю, вы ошиблись, это мой брат-близнец.

По этой же причине я очень люблю путешествовать по стране. Приезжаешь в другой город – никто тебя не узнает, ни от кого прятаться не надо. Хотя бывает всякое. Прошлым летом ездили всей семьей в Петербург. Ну и, пользуясь случаем, отправились с супругой в театр на спектакль «Леди Макбет Мценского уезда». Выхожу в антракте в фойе, вдруг подходит девушка: «Михаил, здравствуйте, я из Ижевска, регулярно хожу на ваши спектакли, давно мечтаю взять у вас автограф, но все никак не получается». Моему удивлению не было предела.

«ДК»: Доводилось слышать, что у вас репутация донжуана.

М.С.: Что вы такое говорите! (Удивленно вскидывает брови.) С донжуанством давно покончено. После развода с первой женой, я женился на Лене (Елена Мишина – заслуженная артистка УР – Прим. ред.) и стал примерным семьянином. Нашему сыну Ярославу в июне исполнится пять лет, взяли недавно квартиру в ипотеку, теперь до пенсии будем за нее платить. Тут не до пустяков.

Андрей Гузий