Антон Чехов Тима Бёртона, или Тим Бёртон Антона Чехова

(Гастроли Государственного русского драматического театра Удмуртии в Нижнем Новгороде, «Чехов. Водевиль. Навсегда», режиссёр Яков Ломкин)

Вместо вступления
Сказать, что театр из Ижевска среди нижегородской театральной публики произвел фурор – почти ничего не сказать. И, если в первый день гастролей настороженно-любопытный зал был еще не полон, то в заключительный зрители, кажется, и на люстре согласились бы повисеть. Одной недели хватило ижевчанам, чтобы недоверчивая местная публика в них влюбилась. Талантливые, веселые, смелые, не боятся никаких экспериментов, в том числе – с классикой.

Вот и постановка Якова Ломкина «Чехов. Водевиль. Навсегда»– яркий эксперимент, в котором полёт фантазии не ограничен ничем. Совершенно. Спектакль представляет собой совершенно неожиданное переосмысление творчества Антона Павловича. Как если бы вдруг водевили Чехова вздумал экранизировать Тим Бёртон – визуальный ряд, эстетика, атмосфера – все узнаваемо и обыграно в духе постмодерна, свободного обращения со знакомым текстом. Даже способ повествования в спектакле – нелинейный: вначале зритель начинает слушать «О вреде табака», затем действие переносится в дом Степана Степановича Чубукова (з.а. России, н.а. Удмуртии Юрий Малашин), но задолго до финала «Предложения» срабатывает поворотный круг – и начинается «Медведь». И в прямом, и в переносном смысле все здесь «движется по кругу», на его вращении выстроена сценография спектакля. Практически все декорации заменяют огромные кресла (некоторые нижегородские зрители проассоциировали их с кукольными кофрами Беляковича), которые и собственно кресла, и стены, и столы, и даже лес – воображение дорисовывало что угодно.

Спектакль у ижевчан озорной, местами – откровенно хулиганский, что, впрочем, соответствует заявленному жанру. Здесь мы сталкиваемся с новым взглядом на привычные, хрестоматийные истории. Каждый эпизод расцвечен находками, причем пыль сознательно «стряхнули» со всех уровней: от визуального до смыслового. Скажем, герои «Медведя» непривычно молоды – и в театре, и в кино (прежде всего, на ум приходит классика с Жаровым) зрителю привычнее видеть артистов старшей возрастной категории, с определенным жизненным опытом. Но почему бы им не быть такими, какими показали их Екатерина Логинова и Иван Овчинников? Им совсем немного лет, они хороши собой, темпераменты, азарт их влюбленности – заразителен. Публика искренне смеется, глядя, как поручик в отчаянии берет на дуэль игрушечный меч и пытается застрелиться из него, а вдовушка вовсе не скорбит, но преувеличенно кокетничает.

В «Предложении» трое главных героев, и каждый хорош по-своему: мнительный, но вспыльчивый жених, суровая невеста, мечтающая о любви как все барышни, и порядком утомившийся от этих страстей отец. Постоянно сопровождает этих персонажей свора «собак», и снова – зритель хохочет (зритель с музыкальным образованием – просто рыдает от смеха), когда собаки принимаются танцевать под «Половецкие пляски».

Первое действие – все-таки про любовь, порой странную, с вариациями и последствиями. Герои «Предложения» (н.а. Удмутрии Михаил Солодянкин и Александра Мусихина) отчаянно ссорятся на словах, а на деле там уже огненная страсть. «Трагику поневоле» видятся прелестные соблазнительные нимфы. Очаровательны в своем упрямстве персонажи «Медведя» (Екатерина Логинова и Иван Овчинников).

А вот второе действие во многом обескураживает – к нему определенно нужно быть готовым. Оно контрастно по отношению к первому, не визуально, но тематически. Мрачная эстетика уже не скрашивается легкой подачей, «Свадьба» и «Юбилей» всерьез претендуют на то, чтобы быть страшными и тяжелыми. Герои «Свадьбы» - вычурные, странные, под стать их именам – всякие Эпаминонды и Харлампии, телеграфист Ять и прочее. А Андрей Андреевич Шипучин походит больше не на банкира, а бандита (какая маленькая разница!), он – вылитый гангстер, киношный злодей. Но самый «кошмарный» персонаж этой части – дама-просительница Настасья Федоровна Мерчуткина (блестяще исполненная актером-мужчиной, Юрием Малашиным). И очень страшно, насколько узнаваемы во втором действии приметы сегодняшнего дня. Спектакль, который начался с легкой шутки «О вреде табака», пришел к мрачному и эффектному финалу: к банкиру Шипучину явилась грозная безликая депутация, и вот на сцене одинокая фигура героя, в буквальном смысле спрятавшегося в свои бумаги, закрывшегося ими как единственной защитой от мира.

Контрастный характер действий задал актерам действительно непростую задачу, и вот тут нельзя не отметить одну яркую особенность труппы Ижевского театра. Все они умеют быть не просто разными, но разными до неузнаваемости. Так, неловкий, нелепый, смешной и обаятельный жених «Предложения» и самоуверенный банкир «Юбилея» - один и тот же актер (Михаил Солодянкин), но в разных образах его можно узнать разве что за счет характерной внешности. Разительно изменился вальяжный дачник «Трагика поневоле», превратившись в бухгалтера Кузьму Николаевича (Игорь Тиняков). Мальчика, катающего коляску в «Юбилее» с поручиком Смирновым (Иван Овчинников) удалось соотнести только благодаря программке.

Страшное и смешное – оно же совсем рядом, всегда рядом. Спектакль Ижевского театра делает это почти осязаемым, сочетая легкость водевиля с эстетикой фильма ужасов. И, пытаясь осмыслить все увиденное, невольно задумываешься, такой ли уж легкий жанр – водевиль?