Соломон Абрамович Гляттер появился в Ижевске в 1940-м году. В то время он был уже зрелым мастером. А до этого вся его жизнь была связана с Дальним Востоком. 

Родился Соломон Гляттер 13 октября 1898 года в городе Верхнеудинск (так назывался нынешний Улан-Удэ). До революции ему удалось получить прекрасное образование в Иркутском коммерческом училище.  Это было учебное заведение широкого профиля. Там давали знания не только в области финансовой грамотности, но приобщали к чтению, музыке, философии. Выпускники, окончившие полный курс коммерческого училища, удостаивались сословного звания личного почетного гражданина, дававшего привилегии личного дворянства. Но уже через год не только Соломону Гляттеру, но и всем, кто его окружал, пришлось переводить свою жизнь на совершенно другие рельсы. 

В 1920-м году Гляттер – красноармеец, участвует в Читинских операциях по освобождению Дальневосточной республики от белых. А уже в 1922-м – активно участвует в создании в Чите отделения Союза работников искусств (РАБИС) и избирается его председателем. Нет сведений о том, когда он увлекся театром, где и у кого учился, но в этот период Гляттер уже авторитетный профессионал. Он преподает драматургическое мастерство и сценическое искусство в военной школе, ставит спектакли в различных самодеятельных и профессиональных театральных коллективах. 

От этого периода сохранились только программки спектаклей, поставленных Соломоном Гляттером в уникальном коллективе - Театре Дорпрофсожа. Это был театр-поезд. Что бы ни означала аббревиатура в его названии, он изначально предназначался для кочевой жизни. Его спектакли могли увидеть жители самых отдаленных станций и разъездов тогдашней Уссурийской железной дороги.  Поначалу артисты вместе с детьми, декорациями и реквизитом теснились в одном вагоне четвертого класса. Не самом, значит, комфортном. По воспоминаниям участников событий, спать приходилось так: на нижней полке в шубе, на средней – в костюме, а на самом верху – в нижнем белье. Позже, когда театр завоевал широкое признание зрителя, он обзавелся собственным поездом – редкая по тем временам (да и сегодня, пожалуй, тоже) роскошь. В составе поезда имелись вагон-общежитие, вагон-столовая и прочие элементы комфорта.  Вся жизнь и работа артистов проходили под стук колес. И только летом, во время подготовки новых постановок, они ощущали под собой твердь клуба железнодорожников на станции Ворошилов-Уссурийский (нынешний город Уссурийск).

Конечно, работа с таким коллективом была огромной школой для молодого режиссера. Умение быстро найти контакт с самой трудной аудиторией, наполнить плакатные, агитационные формы театра живым содержанием – это останется с Гляттером навсегда.

Забегая вперед, хочется рассказать еще об одном эпизоде его жизни, связанным с агитационным искусством. В 1942 году режиссер был направлен на Брянский фронт для организации войсковой самодеятельности. Здесь значимо все: самый тяжелый год войны, тяжелейшие бои и… самодеятельность? Гляттеру пришлось пешком, по несколько километров в осеннюю распутицу переходить из одной части в другую, ночевать в землянках, кладя под голову чемоданчик с книгами, репетировать под звуки ближнего боя… Но он видел, как много эмоций дарят солдатам программы, в которые он включал и сцены из пьес современных драматургов, и юмористические зарисовки, и песни. «Что такое в условиях фронта родное слово и музыка, можно было видеть по парню, у которого дрожала нижняя губа, блестели глаза. Время от времени он наклонял голову вперед, потом откидывал ее, стараясь проглотить какой-то комок, появившийся в горле…», писал Гляттер. И после Брянского фронта отправился еще и на Калининский…

Только через полгода Соломон Гляттер вернулся в Удмуртию, к актерам, которые объединились тогда в Первый республиканский драматический театр. 

В годы войны и позже, в 40-ые, 50-ые, 60-ые годы вся деятельность Соломона Гляттера связана с Удмуртией. Он был первым председателем Удмуртского отделения Всероссийского театрального общества. В разные периоды возглавлял Сарапульский и Удмуртский театры. Много ставил на этих сценах. Но, конечно, большая часть его жизни отдана Русскому театру. Здесь он поставил лучшие свои спектакли и сыграл лучшие свои роли. Воспитал труппу. Приблизил Ижевск к тому, чтобы он стал «театральным» городом. Но, что может быть еще важнее, он оставил о себе память, как об удивительно мудром, все понимающем и все прощающем человеке.

Вот что вспоминает о Соломоне Абрамовиче Гляттере известный российский режиссер Аркадий Кац:

ПЕРВЫЙ УРОК

Первый же урок, который я получил от Гляттера, запомнился на всю жизнь. Он говорил мне «ты» и спросил, что бы я хотел поставить. «Живой труп». – Так сразу? Первый спектакль? — Да.

Я понял, что сейчас будет сложный и долгий разговор, и внутренне собрался. Но он согласился мгновенно. И я понял, что одержал маленькую победу. Когда я принес следующее распределение ролей, он сказал мне: «Голубчик, ведь я работаю параллельно, а ты забрал у меня всех основных артистов...» На что я ответил ему: «Я на компромиссы не иду». И снова он уступил: «Хорошо, ставь. А я уж, как главный режиссер, буду работать с теми, кто остался». И я опять понял, что одержал еще одну победу. Когда я готовился к постановке третьего спектакля, произошла точно такая же история. Сам выбрал пьесу, назначил на роли весь цвет театра и снова пришел к нему. Он посмотрел распределение: «Опять вы забираете у меня самых лучших актеров». Я говорю ему: «Соломон Абрамович, вы меня знаете...» На что он ответил: «Да, знаю. Что ж, хорошо, ставьте...» И я пошел, побродил по коридору, вернулся к нему и сказал: «Соломон Абрамович, давайте поделим состав поровну...»

— Так ты это понял? Давай распределять роли заново...

Мы все очень его любили. Он мог любого пригласить домой, напоить чаем... Это что-то ушедшее из театра... И как трудно было потом уезжать в Ригу! Я бы и не смог уйти, если бы до меня не ушел Соломон Абрамович. Он очень хотел оставить меня вместо себя, но я категорически отказался.

А.Кац. Бумажный театр. Автобиографические рассказы и монологи