Уважаемая публика в последние годы столкнулась с искусством, вызывающим у многих удивление, непонимание, будь то акции художников или театральные спектакли. Возникает тысяча «почему».

Одни легко включаются в предложенные условия игры, другие возмущаются. Отлично проходят такие артефакты, как правило, у молодой аудитории. «К чему напрасно спорить с веком?» – вопрошал Александр Сергеевич. Не будем спорить и мы, а лишь попробуем объяснить, приподнять завесу, поразмышлять.

«Вечера на хуторе близ Диканьки» в постановке (он же автор пьесы по гоголевскому тексту «Ночь перед Рождеством») питерского режиссера Петра Шерешевского в Государственном русском драматическом театре Удмуртии представляются ярким примером, на котором отчетливо прорисованы приметы современного (или не очень – ведь возник он в Европе в 50-е годы прошлого века) направления, именуемого постмодернизмом.

Из письменного текста повести остались лишь отдельные цитаты. Гоголевский сюжет пересказывается вольно. (Личность автора в новом искусстве не важна, здесь провозглашена Роланом Бартом «смерть автора».) Зато – простор для фантазии. Режиссер создал пеструю увлекательную сценическую картину, состоящую из не связанных классическим действием фрагментов. Вот на экране разыгрывается театр теней – два Гоголя нехитрым способом водят на палочке силуэты черта и ведьмы, которые встретились в полете. Черт затеял интригу – своровал месяц, чтобы из-за темноты и метели кузнец Вакула не встретился со своей ненаглядной красавицей Оксаной.

Эта первая сцена поставлена в ритме неторопливого убаюкивающего рассказа, сказки на ночь, только не для детей, а для взрослых (на это намекает мотив, звучащий перед вечерней телепередачей, провожающей детвору спать). А через секунду врывается контрастный бешеный темп следующего фрагмента. Современные школяры носятся как сумасшедшие на переменке в классе. Стоит шум, гам, а со стены смотрят на них портреты двух Гоголей. Портреты улыбаются (как в книге про Гарри Поттера) и даже чихают. Так, почти по всему спектаклю чередуются короткие сцены, различные по темпо-ритму, составляется мозаика спектакля. (Мир лишен упорядоченности, он часто пребывает в состоянии синергетического хаоса, и освоение его как среды человеческого обитания возможно только через игру и иронию - таково мнение теоретиков постмодернизма.)

Каков же мир спектакля Петра Шерешевского? Он - карнавальный, веселый, коллажный, включающий в себя намеки на различные мировые культурные явления, цитируемые иронично. В нем реальные и фантастические образы, прошлое и настоящее. Это мир-игра, причем не с позиции взрослого разумного человека, а непосредственного детского восприятия (философы двадцатого века в лице Жана-Франсуа Лиотара усомнились в возможностях человеческого разума и прогрессе после второй мировой войны, когда культурные немцы вечером играли на виолончели, а днем убивали в газовых камерах заключенных и обдирали с трупов кожу на абажуры). У мира может быть множество толкований, поэтому театр предлагает не углубляться в психологию, а просто показать его. («Мир нужно не понимать, а принимать». Из энциклопедии постмодернизма.)

И как это ни удивительно, Гоголь вполне вписался в такой подход. Он оказался равнозначен нынешнему эстетическому мышлению, современен как никогда. Гений есть гений, он не устаревает. Недаром читатели всех времен и народов улавливали в нем какую-то загадку, таинственность, непонятность, когда читали его с позиции критического реализма.

Карнавальность «Вечеров» пестра и разноязыка по культурным традициям. Здесь и два Гоголя с масками-носами, отсылающими к итальянскому театру дель арте и к Чарли Чаплину (актеры исполняют танец на известный мотив чаплинского фильма), и современная крикливая «училка», ставшая ведьмой-Солохой, и откуда-то свалившийся инопланетянин, и по времени – самая протяженная сцена с участием Солохи и ее ухажеров, решенная в ключе лубочной украинской комедии, и развеселые сцены народных гуляний парубков и дивчин, и откуда-то взявшийся духовой оркестр (привет Эмиру Кустурице).

Ирония стала главной героиней спектакля. Этой краской режиссер снимает пафос, который уже не может восприниматься иначе как фальшивым, - слишком многое им прикрывали нелицеприятного, сентиментального. Только складывается лирическая ситуация, как постановщик разряжает ее каким-то смешным приемом. Так, горестный монолог Вакулы о том, что Оксана его не любит и никогда не полюбит, он произносит стоя на табуретках, с привязанными к ним ногами (так фотографировали раньше детей в фотоателье), и там же жалостно поет украинскую песню «Дивлюсь я на небо». Смешно? А так и надо, не падай духом, парень, ведь ты - мужик! (Ирония в постмодернизме – средство освобождения от стереотипов, она объединяет людей и помогает отыскать истину, - считают адепты новой эстетики.)

В спектакль вкраплены сцены, пародирующие многочисленные телевизионные игры, политические шоу, газетные сплетни. Но акцент поставлен не на социальность присутствия героев, а на их частный мир, в котором молодому человеку так важно стать любимым любимой девушкой, а разбитной ведьме Солохе – женить на себе простоватого, но хозяйственного козака Чуба, а в перерыве поразвлечься на полную катушку.

Обращает внимание замечательный подбор музыки к спектаклю, осуществленный П. Шерешевским. Через все действие проходят две темы – лирическая, характеризующая влюбленность героев, красоту зимней природы и родной земли, и известная песня украинской рок-группы «Океан Эльзы» с мужественным припевом «Я не здамся без бою» (даем в украинском правописании), которая становится нервом представления, звучит, как гимн, и просто захватывает в кульминации. С ней в душе Вакулы происходит переворот, он решает бороться за любовь Оксаны. Этот настрой героя, пробуждение в парне, мамкином сыночке, мужчины-бойца передан просто замечательно. Это и поклон со стороны режиссера рок-музыке, которая меняет молодых людей, хочется верить, в лучшую сторону, помогает им возмужать. Не удивительно, что фантастическая сцена полета на черте в Петербург и встреча с императрицей переданы практически, как пьяная фантазия – напился в шинке, что называется, до чертиков и увидел… А на самом деле принес Оксане обыкновенные современные туфли. А они ей уже и не нужны. Она полюбила Вакулу.

Диканька и ее обитатели создаются на сцене художниками Александром Моховым и Марией Лукка как условное темное ночное пространство с стеклянным кубом в центре. На его стенах, как на доске, герои рисуют забавные картинки, пишут тексты. Внутри - школа, зеркальное отражение Оксаны. Снаружи как бы реальная жизнь – снежки, метель. Но где реальная, а где придуманная, точно не известно. Ведь это сказка в стиле постмодерн. Реквизит минимален – его периодически вывозят на веревочке, как детские игрушки, - самовар, подушки, домики - и увозят, когда нет надобности.

Режиссер замечательно поработал с актерами театра, которые все до одного пребывают в ансамбле. А требуется масочная комедийная игра. Черт Радика Князева освоил для спектакля передвижение на джампере – роде ходулей. Иван Овчинников в Вакуле сыграл все переходы в состояниях – инфантильность, влюбленность, мужественность, артистизм кузнеца-художника. Оксана Александры Ложкиной порисовалась красотой и избалованностью. Чуб и Кум (Андрей Демышев и Александр Баров) слепили два колоритных народных типажа, с ленью и маленькими радостями отдыхающих зимой от тяжелой крестьянской работы. Ирина Дементова (Солоха) оказалась в своем привычном амплуа – разбитной дамы, сыграв ее сочными комедийными красками. Незабываемые штрихи нашел искусник Николай Ротов своему Дьяку. Но не удалось понять необходимость введения в спектакль двух Гоголей - и в актерском исполнении, и по части режиссерского замысла. Спектакль получился ярким, праздничным, оптимистичным - интересным и массовому зрителю, и подкованному в области искусства. Он «сносит стену, отделяющую искусство от развлечения», а его авторы вместе с Н.В. Гоголем становятся «двойными агентами», отвечающими за создание реальности и мифа, за то, чтобы соответствовать и массовому, и элитарному вкусу. Не случайно «Вечера» шли в театре на самых востребованных новогодних вечерних представлениях, куда администраторы ставят заведомо кассовые спектакли. При этом и сейчас в обычные дни на него полный аншлаг.

http://old.udmpravda.ru/articles/smert-avtora-dvoynogo-agenta-spektakl-kak-entsiklopediya-postmoderna.html">Нина Пузанова "Удмуртская правда" 19 февраля 2014