5 апреля Русский драматический театр Удмуртии показывает премьеру «Много шума из ничего». Спектакль ставит режиссёр из Новосибирска Константин Колесник. С ним и говорим о жизни и театре.
 
– Константин Иванович, удивим читателей – вы родились в Завьяловском районе … 

– Да, родился я действительно в Завьяловском районе – Алтайского края, где прожил всего 2 года. Но езжу туда: там могилы моих предков и близких, отца. Там прекрасные солёные озёра, щелочные озёра, кулундинские степи – это очень интересно. 

– Родня гордится, что вы режиссёр?

– Не знаю, они люди простые и не придают значение этой работе. Но я долго был актёром – это им понятно и кажется, что, уйдя с этой стези, я что-то потерял. Я пытаюсь им объяснить, что это мой рост. Но профессия не стабильная, не предполагает одного рабочего места, мои постоянные разъезды и командировки создают у них ощущение, что это что-то временное. Они волнуются: «Где ты сейчас? Что дальше?»    
Стабильность мне обеспечивает преподавание в Новосибирской консерватории: на кафедре музыкального театра есть оперный класс, и я как режиссёр делаю оперные спектакли со студентами. 
Музыка всегда занимала значительную часть моей жизни, теперь она всё более академического звучания. А раньше я находился на территории интуитивного сочинения, когда со своими друзьями делал несколько музыкальных спектаклей по Хармсу, по Введенскому. Музыка сочинялась, аранжировалась в процессе сотворчества. 
Но как часть музыкального театра музыка рассматривается под другим фокусом. 

– И любимая составляющая вашей режиссёрской работы – подбор музыки к спектаклю?

– Я предпочитаю работать с композиторами, потому что подбор музыки забирает очень много времени. Режиссёр прежде всего работает с актёрами, с концепцией, со смыслами. Но для «Много шума из ничего» музыку я действительно подбирал сам и до сих пор нахожусь в этом процессе, хотя репетиции идут под базовые музыкальные фрагменты.

– Судя по музыке и хореографии, у вас Шекспир будет темпераментным.

– Да, есть же понятие «шекспировские страсти» – мы пытаемся всё приподнять до уровня шекспировского текста. На первый взгляд, отношения в этой пьесе можно трактовать как лирические, романтические, но при ближайшем рассмотрении понимаешь, что всё находится на высочайшем, страстном уровне. 
А ещё нужны «услышать» актёров, почувствовать их темперамент, чтобы стилистически всё совпадало – это не простой процесс. 

– Актёрские опыт и мышление в режиссуре мешают или помогают?

– Я несколько раз пытался что-то показывать актёрам и понимаю, что неправильный режиссёрский язык. Хотя так делают многие мастера режиссуры: Пётр Фоменко работал интонационно, и до сих пор актёры не могут воспроизвести его метод. Роман Виктюк тоже часто темпераментно и страстно показывал, как и мой мастер Борис Юрьевич Юхананов. Но всё же универсальный язык режиссёра – объяснить актёру задачу на уровне логики и с помощью каких-то приёмов возбудить в нём нужное чувство.

– А хочется ли кулаком стукнуть по столу, по сцене?

– Мне никогда не хочется стучать кулаком. Я нахожусь на территории горизонтального театра – у вас мы сочиняем спектакль вместе с актёрами. Понятно, что наступаем момент, когда нужно становиться единоличным лидером этой истории, когда только от тебя зависит, как она будет разворачиваться. Но я считаю, что очень важно сохранять атмосферу сотворчества и добиваться отклика и вовлечения актёров. Мы все уже пришли к пониманию, что делаем, в каком жанре существуем. 
В каждом театре есть своя особенность взаимодействия режиссёра и труппы. Приходится находить общий язык. Не всегда это получается делать быстро и по любви. 
Каждый театр – определённый опыт, он зависит от города, от отношений внутри театра, от принятия новых постановщиков. Если с этим моё представление о творческом процессе не совпадает, то я стараюсь понять. Театр, особенно в небольших городах, замещает актёрам жизнь – здесь они проводят большую часть своего времени, часто жертвуя личными, семейными отношениями, развлечениями. Я это хорошо понимаю и пытаюсь разными способами распознать особенности той или иной труппы. Бывает, мы проходим через кризисные моменты. Это случается в разных театрах, столичных тоже. Но трудности часто приводят к открытиям, и я принимаю их с благодарностью.

– Какие у вас – режиссёра самые счастливые моменты постановки спектакля?

– Творческий процесс всегда интересный, когда ты находишь взаимопонимание, когда тебе удалось прорваться к сердцам и природе актёров. Это очень сложный механизм под названием Спектакль. Даже если процесс сложный и зачастую кровавый, всё равно совместное путешествие вызывает азарт создания, чудо рождения чего-то, чего не было на этом свете прежде. Это удивительное ощущение, когда из ничего рождается нечто. И оно материально: оно дышит, живёт, у него свой темперамент, своё звучание, своё сердцебиение и кровь. Это сравнимо с рождением ребёнка. Каждый раз я с этим сталкиваюсь, и меня это потрясает. Оно бывает часто болезненно и мучительно, но это нормально, как и всякое рождение. В нём меняется, и актёр, и режиссёр, и в чём-то даже театр.                                  

– Какие драматурги дороги вашему режиссёрскому темпераменту?

– Со времён учёбы я полюбил Шекспира и рад, что довелось с ним сейчас столкнуться. Это мощнейший автор и мощнейшее наследство драматургии.  
В прозе мне очень нравится Набоков, я обожаю и люблю поэтические истории начала ХХ века: это Хлебников и обэриуты Хармс, Введенский. Само время наложило отпечаток на их поэзию, оно перевернули литературное мышление современников и сделали очень мощный шаг в развитии литературы, который до конца не оценен до сих пор. Но это всё, как говорится, «в стол»: не все театры готовы работать с литературой, где царит алогизм, абсурд, гротеск – эти авторы требуют сложного диалога со зрителем. Хотя есть превосходные примеры взаимодействия с этими текстами. В Петербурге, например, создан спектакль-променад Маршрут «Старухи», и в него вовлечены много интереснейших людей. Но как правило, это некоммерческие проекты. Основной запрос в театре на зрительские спектакли, лёгкие для восприятия.

 – «Много шума из ничего» – зрительский спектакль?

– Однозначно: надеюсь, он будет страстный, динамичный, яркий – мы всё делаем для этого. Мне очень нравится, как он выкристаллизовывается из большого массива текста. Мы что-то убрали в текстовом объёме, потому что у Шекспира много объясняющих моментов. Сегодняшнее восприятие нацелено на быструю смену событий. Музыка и пластика нам здесь в помощь.

– Вы кажетесь спокойным, «плавным» – и вдруг страстный Шекспир.

– Могу быть разным: я же долго находился на территории актёрской, хотя давно поменял профессию. И отношусь к ней и театру больше как к науке, нежели как способу прокормить себя и семью. Для меня это не коммерческая история, а исследование искусства, культуры, смыслов, общества, себя, людей, человеческой природы. Это бесконечное поле для размышлений, и театр даёт эту возможность. 

 – Ижевск войдёт в эту исследовательскую монографию своей страничкой.

– Войдет – как очень серьёзный для меня и большой опыт. 

– Это тем лестнее, потому что Ижевск – город заводской, нежели театральный.

– Я бы не сказал, что он не театральный. В мой первый приезд для знакомства с труппой в вашем театре шла режиссёрская лаборатория. Я обратил внимание, как зрители включены в обсуждение эскизных спектаклей, начиная от подростков, которые совершенно не стесняются высказать свою точку зрения, до людей взрослых.  Меня поразило, с каким азартом они обсуждали эскизы. Редко на лабораториях так активна зрительская аудитория. Поэтому я бы не сказал, что Ижевск – не театральный город. У вашего театра, во всяком случае, есть свой профессиональный зритель.

– В нашем репертуаре это будет третий спектакль по Шескпиру. Это вечный для театра автор?

– Удивляет до мурашек, насколько он актуален, точен в препарировании ситуаций, характеров, взаимоотношений (людей, человека с обществом и Всевышним и т.д.).
В этом заключается гений великих авторов, которые через века, времена остаются актуальными. То ли человечество стоит на месте, то ли мы доходим до какого-то предела и начинаем возвращаться к базовым настройкам человека. И текст 16 века начинает ярко звучать в нынешнем времени. 

Автор: Юлия Ардашева