Таким оказался спектакль Русского театра Удмуртии «Папа» в творческой биографии его художника-постановщика Фемистокла Атмадзаса. После технического совета, где он показывал и объяснял специалистам театральных цехов свой подход к сценографии спектакля, мы решили познакомиться с ним поближе. 

– Родился я в Средней Азии, в городе Душанбе, потом жил в Греции. И довольно давно живу в Петербурге, закончил театрально-декорационное отделение Санкт-Петербургской Академии художеств им. И.Е. Репина в 2004 году, работал в разных театрах. Помогают ли мои греческие корни делать карьеру в России? В любом случае при знакомстве имя вызывает интерес к твоей персоне, и это позитивный момент.  

 – Сейчас вы работаете только над нашим спектаклем, или работа идёт параллельно над несколькими?

 – Я выпускаю в сезон порядка 6 спектаклей, поэтому всегда в работе 2-3 спектакля одновременно. Всё-таки от приглашения и начала работы с режиссером до премьеры проходит в среднем полгода, и невозможно это время тратить только на один спектакль. Сейчас я приехал в Ижевск из Барнаула, где тоже занят постановкой. И меня уже ждут студенты РГИСИ (Российский государственный институт сценических искусств), где я преподаю. 

 – Такое совмещение не делает ли оформление спектаклей похожими: например, по свету и цвету, по выбору декораций?

 – Нет, как раз наоборот: ты их стараешься сделать максимально разными. Совпадения более вероятны, когда ты делаешь подобные темы, но в разное время. Делать схожие по визуальному ряду спектакли изначально неинтересно. 
Я видел постановки пьесы Флориана Зеллера «Папа» в других театрах, но отталкивался от мысли и фантазии Олега Сологубова, постановщика  этого спектакля в Ижевске. Хотя то, что пространство должно быть бесцветным и отчасти бесфактурным, чисто формальным – это моё предложение. Всё-таки главный герой страдает деменцией, и мы пытались угадать (на базе размышлений медиков об этой болезни; на опыте людей, знакомых с деменцией у своих родных), придумать, как может трансформироваться мир у больного. В целом же эта история не про болезнь, а про взаимоотношения такого человека с внешним миром. Отсюда возникла идея погрузить её немного в детство, и типичная детская площадка на сцене будет обыгрываться как интерьер квартиры. 

 – Бывает ли, что художник показал свои эскизы, объяснил свою идею, вдохновил технические цеха на работу, уехал. Вернулся – получилось «не то»?

 – Зачастую так и бывает. Причины разные: либо задача не очень понятна была исполнителям, либо возникли технические трудности, которые решили доступными способами. К сожалению, художник, как правило, появляется в начале работы и за неделю до премьеры, когда поправить что-то уже очень сложно. 

 – То, что у вас жена – художник по костюмам, это удобно? 

 – Это по-разному. Зачастую мы работаем в одном проекте, но на Ольге ещё домашние дела, дети и те же студенты. Какие-то простые костюмы я беру на себя, но сложносочинённые варианты, конечно, на ней. Когда она уезжает в театры, я заступаю на вахту родителя.     

– Бывает ли, что хочется театральную работу заменить личным творчеством?

– Такое желание возникает всегда в сложном проекте. Хочется его закончить и на дачу, к краскам! Когда-то мы к этому придём, потому что со временем появится следующее поколение театральных художников, которые будут работать более актуально. Наша педагогическая деятельность уже как некий звонок такого будущего. 

 – Вы работаете сразу в нескольких театрах и имеете возможность почувствовать, какое настроение владеет театрами страны. Какое оно?

 – Не могу сказать, судя только по своей практике, что какой-то жанр в театрах превалирует. Сейчас и люди по-разному реагируют на ситуацию: кто-то уходит в трагизм, кто-то создаёт радостный, светлый мир. Театры стараются балансировать: не уходить совсем в развлечения, но и не погружаться в мрак. Зрители разные, и театры создают проекты, способные вызывать у них интерес. Это главное.